Спираль Фибоначчи - Страница 31

— Отличная идея, командир, — весело отозвался Сергей. — Так и сделаем.

— Да, дополнил я. — Если у вас в телефонах хранится какая-то необходимая вам информация, или дорогие сердцу фотографии — вы можете их скопировать в базу данных Селены, и потом, когда захотите — можете ими воспользоваться.

— О, это круто, согласился со мной Володька, у меня там фотки. — У нас тоже, подтвердили мы с Серегой.

— Селена сделай копии, и с моего тоже…

— Выполнено, — тут же отозвалась она, заодно убрав свое изображение.

— Как уже выполнено? — Серега изумленно уставился на искина.

— Товарищ полковник, — успокоил его я. — Не берите в голову, а берите в рот! Долго объяснять, но поверь, если хочешь, она тебе выведет все твои фотографии — хоть на мониторе, хоть прямо в воздухе. Тут же прямо в салоне размером в полный рост человека Селена вывела какую-то фотографию со смартфона полковника.

— Верю мля…, с обалдением в голосе кивнул он.

Мы подготовили листок с контактами и именами наших близких, собрали телефоны с зарядниками в один пакет, указав, где чей. И после, уютно расположившись около дежурного столика, накрыли не хитрую закуску, состоящую из сыра, колбаски сырокопченой, порезанного лимона и хлебушка. Достав с полки обычные граненые стаканы, плеснули «по пальцу» коньяка и подняли тост: — Ну… Поехали!

Часть 2. Дорога миров

Глава 1

После импровизированного перекуса и коньячка, Степаныч предложил нам поваляться. Завалившись на свой спальный мешок, на верхней полке, я впервые в жизни получал удовольствие. Еще в раннем детстве, когда мы с родителями путешествовали на поезде — самым излюбленным для меня местом было валяться именно на верхней полке и смотреть в окно. Поезд тихо покачивался, периодически громыхая на стыках. Перед моим взором пролетали деревья, дороги, какие-то поселки, параллельно двигающиеся по дорогам машины, которые то мы обгоняли, то наоборот — они нас. Тихо в радиоточке пела Алла Пугачева: — Лето, ах лето! Лето звездное звонче пой… Почему то именно эта песня ассоциировалась у меня с поездками на поезде. Натянутые вдоль пути провода, казалось бы, бежали со мной вместе наперегонки с составом. Характерный запах вагона ничуть меня не пугал, даже наоборот — это был аромат долгого путешествия. Под тихий перестук колес — так хорошо было мечтать о новых местах и городах. Про дальние страны — мечтать было не принято, в Советском Союзе за границу ездили только дипломаты и ответственные партработники. Тогда я даже представить себе не мог, что через какое-то время мне удастся посетить кучу стран и городов, от Камчатки до Америки.

А когда мы путешествовали с родителями в своей, или чьей-то машине, мне так хотелось поваляться, вытянув ноги, и я очень жалел, что у нас нет подобной техники.

Сейчас, владея микроавтобусом, в дальних поездках на Черное море, так могут расслабляться моя жена и дочка, мне же приходится двое суток находиться за рулем.

А тут шикарное авто, верхняя полка, на которой можно даже отгородиться от прохода занавеской. Легкое покачивание так расслабляющее действует на усталый, в переизбытке эмоций и новостей организм, что я не заметил, как уснул.

Утром, Сергей Степаныч громким командным голосом закричал:

— Рота подъем!

— Степаныч, — почему-то еле шевелящимся языком, простонал я. — Не в армии, не ори, встаю уже. Язык был как ватный. Странно, вчера под хорошую закуску выпили-то всего по сто пятьдесят на брата, а язык не шевелится? Коньяк — вроде не паленый, полковник, обычно приносит хорошие напитки, да и голова не болит, странно…

Вдруг слышу ругань моих попутчиков:

— Николаич, что у тебя за коньяк был — языком пошевелить не могу?

— Володь, у самого такая же фигня, как будто всю ночь болтал, а теперь, уставший, еле движется.

Проводник, глядя на нас, хитро ухмылялся в свои усы:

— Что хлопцы, тяжело языком ворочать?

— Степаныч, тебе же русским языком сказали — язык еле шевелится.

— А с чего вы голубки решили, что вы на русском разговариваете? — опять с хитрецой в голосе вкрадчиво произнес он.

— А на каком же? — Полковник подошел к холодильнику, чтобы взять чего-нибудь попить холодненького. — Я других не знаю, так, по несколько слов могу сказать, но чтобы осознанно…

— А ты попробуй — за матерись!

И тут Серега выдал очень витиеватую фразу, которая в переводе означала — кто-то еще меня будет чему-то учить.

Степаныч уже ржал во весь голос:

— А сейчас как? — Шевелится?

— Мля буду — вообще без проблем! — полковника было не узнать, ошарашенный стоял с бутылкой воды в руке ничего, не понимая. А до меня только дошло:

— Мужики, а ведь мы на межмировом языке болтаем!

— В смысле на межмировом, — переспросил меня Володька.

Пришлось им объяснять, как мне когда-то разжевывал шеф, что при переходе через портал у нас просыпается знание межмирового языка, данное нам при рождении, но в нем нет матершинных слов. Поэтому без привычки нам кажется, что язык еле шевелится — он привыкает к новому произношению, а вот мат — звучит уже по-русски!

Степаныч меня похвалил: — Молодец, все точно! Мы сами, когда в первый раз вернулись на нашу Землю, никак не могли перестроиться на русский язык, пока один из нас не матюкнулся от души — вот тогда голова и вспомнила. Сейчас я даже не задумываюсь, на каком языке мне разговаривать, все автоматом приходит. Потом и вы привыкнете.

— Вообще зашибись! — Восторгался Серега. — Слушай, Степаныч, а другие языки я тоже так могу автоматом выучить?